— Что значит — делал свой бурбон?

Глава 39

Грант

— У меня такое чувство, что я могла бы ехать на отдельной лошади, — говорит она, прислоняясь ко мне спиной. Но, черт возьми, как же приятно, когда она так близко. Я хотел сразу отвезти ее сюда, когда она вчера вечером спросила про мой бурбон, но у меня был план. И нам нужен был дневной свет.

— Ты могла бы, но мне нравится, когда ты здесь. — Я утыкаюсь носом в ее шею.

— Это здесь ты бываешь так рано по утрам?

Я оглядываю открытое пространство и прислушиваюсь к тому, как стрекотание цикад сливается с тихим утренним гулом, а Тауни фыркает от пыльцы мятлика, поднятой сильным ветром за последние несколько дней.

— Не каждый день, но хотя бы раз или два в неделю я выбираюсь сюда.

Она еще не видит, но уже слышит.

— Что это…?

Когда мы поднимаемся на небольшой холм, у нее перехватывает дыхание. И я почувствовал то же самое, когда впервые приехал сюда с Гризом. Это, безусловно, мое любимое место в Фиаско. Помимо винокурни и конюшни. Это место кажется значимым и важным. Так было всегда.

Каскады воды низвергаются с уступа высотой тридцать футов и падают вниз, разбиваясь о камни и глубокий водоем у подножия. Водопад имеет ширину более ста футов, из-за чего самая простая вещь — вода — кажется ожившей завесой из белой дымки и тонкого тумана.

В это время года водопад не такой интенсивный, так как осадков и снега не так много, чтобы наполнять течение реки, но он все равно ревет. И это чертовски потрясающее зрелище.

Джулеп с лаем подбегает к нам сзади. Она погналась за кроликом несколько миль назад, и это, как правило, ее любимое развлечение, когда мы здесь. Мне пришлось искать ее только один раз, когда она нашла кроличью нору и не хотела уходить. И точно так же, как с этими чертовыми кроликами, она нашла в Лейни то, что ей нравится. Моя собака поняла это даже раньше, чем я. Я коротко свищу.

— Джулс. Не отставай, девочка. — Она никак не могла остаться дома, когда мы оба отправились в путь так рано. И я сам хочу, чтобы она была с нами.

Когда Джулс проносится мимо, Лейни смеется, и я улыбаюсь в ответ.

— Тебе идет этот образ.

Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на нее через плечо.

— Что бы ты ни собирался мне показать, ты в восторге от этого.

— Чертовски верно.

Я опираюсь на одну ногу, а вторую перекидываю через круп Тауни, спускаясь в высокую траву. Я не планировал просить ее выйти за меня замуж прошлой ночью. Я хотел сделать это здесь. Показать ей часть себя, а потом перейти к самому интересному. Предложить ей начать нашу жизнь сейчас, и не важно, где она закончится. Независимо от того, сможем ли мы остаться или нам придется уехать. Когда я принял решение, что хочу вечности с ней, мне нужно было знать, что она хочет того же.

Я протягиваю руку, но она упрямится и перекидывает ногу сама, держась за луку и вскрикивая, когда ее ноги ударяются о землю. Она поднимает руки вверх, словно только что выполнила гимнастический трюк.

— Грациозно.

— Природный талант, — шутит она в ответ.

Я достаю свой телефон, смотрю на часы, а затем хватаю ее за руку. Еще куча времени, чтобы показать ей, на что я потратил столько усилий за последние несколько лет.

— Пойдем.

— А без солнца вода сейчас будет ледяной?

Мы идем вдоль водопада.

— Мы не собираемся купаться. Мы зайдем за него.

Она смеется, а затем хмурится.

— Что?

Я продолжаю тянуть ее вперед, Джулеп бежит впереди. Тропинка выровнена, вдоль нее проложены ограждения, подъем не крутой. Просто ее не так легко найти. Я так и хотел. Когда мы поднимаемся вдоль падающей воды, плотный туман клубится вокруг нас, похожий на стену, а не на облако мелких частиц воды. Она заглядывает за ограждение.

— Здесь глубоко?

Я оттаскиваю ее за плечо.

— Эйс и Линкольн ныряли ближе к тому месту, где привязана Тауни. Там было достаточно глубоко для прыжков.

— Ты не прыгал с ними?

Я сглатываю и снова смотрю на воду, падающую в глубокий водоем внизу. Мне нравится это место, шум ревущей воды, то, как площадка превращается в нечто совершенно иное за поворотом.

— Однажды я попробовал. В итоге я шлепнулся животом, потому что мне не понравилось ощущение падения.

Она смотрит на бурлящую воду.

— И что ты чувствовал?

— Как будто я не контролировал то, что со мной произойдет. Смотри.

И одним щелчком загораются гирлянды, которые были натянуты вдоль расщелин каменной стены внутри пещеры водопада.

Она медленно входит, рассматривая все вокруг. Небольшой верстак с инструментами, которые могут понадобиться, когда я работаю, — перчатки, дубовые клёпки, пробки и валинч. Она отходит на несколько шагов, а затем оглядывается на меня.

— Твой бурбон?

Я улыбаюсь тому, как это звучит.

— Мой бурбон.

Ее губы приоткрываются, когда она осматривает стеллажи с бочками, установленными по обе стороны, по четыре бочки в высоту и такие глубокие, что ей приходится пройти немного дальше, чтобы увидеть, где они заканчиваются.

— Я впервые пришел сюда, когда мне было лет тринадцать или четырнадцать, с Гризом. Он сказал, что стоит запоминать места, которые заставляют меня чувствовать себя определенным образом. Не знаю, почему это врезалось мне в память, но это так. Что-то настолько туманное, что сказал мне дед много лет назад. — Я оглядываю прохладное, влажное помещение. — Красота бурбона в том, как он стареет. Он относится к тем немногим вещам, ценность которых увеличивается с годами. Но, помимо этого, бурбон из Кентукки так хорош…

— Из-за резких изменений погоды, — заканчивает она, подмигивая. — И воды.

В памяти всплывает тот день в бондарном цехе, когда я поддразнивал ее насчет того, что содержится в местной воде.

— Это моя девочка.

Мне нравится, что она это знает. Лейни уже изучила не только основы. Я наблюдаю и слушаю, когда она устраивает дегустацию в конце экскурсий, у нее есть свое мнение о вкусах и она усвоила то, чему ее научил Линкольн. Это просто еще одно ее достижение.

Я беру перчатки, отвертку и киянку⁵³.

— Мне нужно было чем-то занять себя, чтобы отвлечься от мыслей.

Я прочищаю горло, не испытывая гордости за то, каким я был после ухода из полиции.

— И ты делал бурбон.

— И я делал бурбон.

Я присаживаюсь на корточки у нижнего ряда в нескольких футах от нее.

— Я хотел превратить это горе во что-то другое. Способ помнить, но и забыть на время, если в этом есть смысл.

Она проводит ладонью по моей руке.

— Есть.

— Я всегда был хорош всего в нескольких вещах.

Я киваю на бочку, которую только что открыл.

— И умение делать хороший бурбон стоит на первом месте в этом списке. У меня нет никаких планов на его счет. Никто о нем не знает — даже мои братья.

— Что? — Она удивленно смотрит на меня округлившимися глазами, в голосе слышится недоверие. — Что значит, они не знают об этом?

Я вставляю длинную пробку в отверстие.

— Я делал его для себя. А теперь…

Я оглядываю ряды бочек. То, сколько времени и труда ушло, чтобы сделать их, принести сюда и позволить превратиться во что-то лучшее, заставляет меня гордиться.

— Теперь это их собственность, если они захотят. Мне они больше не нужны.

— Ты не можешь просто бросить все это. Я даже представить себе не могу, сколько сил ушло, чтобы все здесь обустроить. И времени, чтобы сделать правильное сусло.

Мои губы подрагивают от едва сдерживаемой улыбки.

— Вы только послушайте, какие термины она использует.

Уперев руку в бедро, она отвечает:

— Я жила, дышала и спала с «Фокс Бурбон». Я знаю, о чем говорю. — Она ухмыляется мне.

— Это было чертовски сексуально. Иди сюда, — говорю я, протягивая ей руку. Она наклоняется к тому месту, где я сижу на корточках. Мои колени просто убивают меня, но, черт возьми, как же мне нравится целовать эту женщину. Ее мягкие губы впиваются в мои, и если я не буду осторожен, то закончу тем, что трахну ее прямо здесь. Я отстраняюсь и снова сосредотачиваюсь на том, что делал. Поднимаю валинч и смотрю на цвет — глубокий янтарный в этом ряду.