Я хмыкаю в ответ, наблюдая за Лейни. Она покачивает бедрами, прижимаясь к Хэдли, и, не буду врать, это чертовски возбуждает. По краям танцпола между столиками для пикника собралось множество людей, наблюдающих за ними.

Линкольн перехватывает мой взгляд, а потом выкрикивает:

— Да, Хэдс! — Он смеется. — Господи, они выглядят чертовски соблазнительно. — Он оглядывает лужайку. — Надеюсь, тут нет детей, которые смотрят на это.

Я облокачиваюсь на высокий стол, разглядывая толпу, шумную и с множеством знакомых лиц. На сцену выходит кавер-группа, и вместе с ней танцпол переходит от старожилов и семейных пар к двадцатилетним и студентам, приехавшим на лето.

Лейни Янг красива, и не только естественной красотой. Я видел ее утром без макияжа и в одной лишь футболке, и я почувствовал ее привлекательность всем телом. Но она умело подчеркивает ее, когда наводит красоту способами, о которых я не имею ни малейшего представления. И это чертовски сексуально. Ее темные ресницы кажутся длиннее, а макияж вокруг глаз делает их голубой цвет более ярким. Она цельная и практически идеальная. И хотя эта ее версия привлекает всеобщее внимание, я жажду той, которая говорит со мной без фильтра. Той, которая выпивает слишком много бурбона и слишком долго смотрит на мои губы. Той, что подслушивала с другой стороны двери, а потом набралась дерзости подшучивать над мной по этому поводу. Черт, у меня даже сейчас напрягается член, когда я вспоминаю, как она сидела с голой задницей в лошадиной поилке на моем заднем дворе и выкрикивала песни во всю мощь своих легких, послав всех нахрен и поглощая огромное количество конфет.

Я залипаю на том, как ее волосы клубничного оттенка развеваются у нее за спиной, когда она покачивает бедрами. Я хочу схватить их, намотать на кулак и потянуть ровно настолько, чтобы посмотреть, сбросит ли она свой сдержанный фасад. Как будут выглядеть ее идеально накрашенные красной помадой губы, когда я размажу ее по подбородку. Я хочу испачкать ее, а потом вылизать дочиста.

Я опускаю взгляд на ее ноги. Черные ковбойские сапоги — приятный штрих. Должно быть, я гребанный нарцисс или чуть более одержимый, чем мне хотелось бы думать, если надеюсь, что она надела их только ради меня. В конце концов, я ее ковбой.

С другого конца танцпола доносится свист. И становится немного теснее и шумнее, когда группа исполняет припев песни AC/DC — «Shook Me All Night Long».

— Знаешь, я и забыл, что ты играешь на губной гармошке, — говорит Дел, наклоняясь ко мне.

— Дел, как дела? — говорит Линкольн, пожимая ему руку.

— Не жалуюсь. Как твои девочки?

— Растут как сорняки. Это начинает подчеркивать мой возраст. Но они невероятные. — Мой брат оживает, когда говорит о том, насколько Ларк и Лили управляют его вселенной. — Дел, налить тебе?

Он поднимает руку.

— Я в порядке.

— Хочешь еще пива или убедить Хьюго дать тебе образец его арбузного самогона? — говорит мне Линкольн, шевеля бровями.

— Я выберу пиво.

— Отстой, — говорит он, направляясь к столику Хьюго.

Звучит несколько тактов, прежде чем Дел говорит:

— Ты был прав.

— В отношении чего?

— Твоей девочки не существует.

Я вздрагиваю от того, как он говорит «твоя девочка». Это заставляет меня чувствовать себя каким-то предателем, как будто я уже должен был рассказать ему, что происходит. Я лажаю налево и направо.

— Только если она жила где-то в сельской местности. Я имею в виду, у нее нет цифрового следа. За последние пятьдесят лет в Колорадо не рождались ни Лейни, ни Элейн, ни Элеонора Янг. Эта девушка, — он кивает в сторону массы тел, двигающихся под бас и барабаны, — лжет либо о том, кто она, либо о том, откуда она.

Собрать эти кусочки воедино было несложно. Меня беспокоит то, что все еще преследует ее.

— Если не считать той игры в покер, она не похожа на преступницу.

Он фыркает от смеха.

— Защита свидетелей? — спрашивает он. Я не говорил ему о маршале США, но он достаточно долго был полицейским. Он понимает, что отсутствие информации тоже может что-то значить. — Если это так, то ты не получишь никаких ответов, копаясь в этом, пока она сама тебе не расскажет.

Я уже сам догадался.

— А как насчет связи с Нью-Йорком?

— Я не знаю, Грант. Что-то происходит с моими контактами там, наверху. Все на взводе из-за какого-то громкого дерьма. Все боятся сказать лишнего. Ничего не говорилось ни о пропавшем человеке, ни о преступнике, ни об агенте, подходящем под описание Лейни.

Что-то не сходится. Если бы она была в системе и связана с Би, Дел нашел бы ее. Фиаско — для туристов и местных жителей, но она не была ни тем, ни другим. Так почему она здесь? Были тысячи других мест, куда ее могли поместить. Я хлопаю Дела по спине.

— Спасибо за то, что выяснил.

— В любое время. Ты же знаешь. — Он прочищает горло. — Ты спрашиваешь, потому что она сблизилась с твоей семьей, или есть другая причина?

— Могу я честно сказать, что не знаю, как мне сейчас ответить на этот вопрос?

Я не готов к этому разговору. Черт, мне нужно поговорить с Лейни, прежде чем делиться чем-то еще с Делом.

Он барабанит пальцами по столешнице.

— Хорошо. Я буду здесь, когда ты будешь готов. Увидимся в четверг?

Я киваю ему, когда он уходит.

— Звучит неплохо, Дел. — Я надеюсь, что так и будет. Что он не будет обижаться на меня за то, что я двигаюсь дальше. Внезапно я чувствую, что мне становится легче дышать.

Когда я оборачиваюсь, Хэдли направляется к двум парням, которые что-то спрашивают у нее в центре танцпола. Они начинают прижиматься друг к другу, и Лейни остается одна, а музыка становится медленной. Более глубокий ритм барабанов и задумчивый рифф фортепиано заставляют ее смущенно улыбаться, оглядываясь по сторонам.

Я облокачиваюсь на стол и делаю глоток своего теплого пива.

Линкольн усаживается рядом со мной и повторяет моё движение.

Мы оба наблюдаем за Лейни, как она покачивается в одиночестве, а вокруг нее собираются пары.

— Я собираюсь пойти и потанцевать с этой красивой женщиной…

Да пошел он. Я свирепо смотрю на своего брата, прежде чем снова перевести взгляд на танцпол. Я нахожусь в состоянии войны с самим собой — между тем, чего я хочу, и тем, могу ли я принять тот факт, что мне позволено этого хотеть.

— После того, как я поколотил Ваза той ночью, я забрел в «Hooch». — Я искоса смотрю на него. — Я забыл, что у Фи день рождения. — Вздохнув, я сжимаю костяшки пальцев. — Я чувствовал себя куском дерьма из-за того, что забыл об этом.

— Господи, Грант. — Он проводит рукой по волосам. — Ты думаешь, что помнить кого-то означает перестать жить. Я не знаю, когда ты решил, что это так. Я скажу тебе прямо сейчас — если бы Фиона или Оливия были здесь и услышали, что ты поставил свою жизнь на паузу после того, как они лишились своей, они бы, блядь, влепили тебе пощечину.

Я заливаюсь смехом. Он прав, они бы так и сделали.

— Тебе не нужно выбирать. Ты любил кого-то. Но твоя жизнь продолжается. Ты можешь делать все, что хочешь, ты уже большой мальчик. — Он окидывает меня взглядом. — Ты вырос, это точно.

— Иди в жопу, — смеюсь я.

— У меня тоже есть проблемы, но Лейни добралась до тебя. Ты изменился с тех пор, как она появилась здесь. И не в плохом смысле. В том смысле, что я снова начинаю вспоминать, почему мне нравится мой младший брат.

Я отпиваю пиво и качаю головой.

— Что бы она ни скрывала и о чем бы ни лгала, Линк, это приведет к беспорядку. Я это чувствую.

Он вздыхает и смотрит на меня.

— Все мы о чем-то лжем, Грант. Мы делаем это, чтобы справиться с тем, что выпало на нашу долю. И ты уже много лет присматриваешь за мной и Эйсом. С каких пор тебя пугает небольшой беспорядок?

— Такое ощущение, что это вы заботитесь обо мне, а не наоборот.

Он делает глоток из своего бокала с прозрачной жидкостью, которая, как я предполагаю, является самогоном.

— Это не тот Грант, которого я знаю. Тот, которого я знаю, слушает и позволяет остальным сохранить лицо. Он тот парень, который знал, что возвращение домой — это то, что нам нужно. — Он прочищает горло. — Это было то, что мне нужно, чтобы перестать заниматься саморазрушением и начать исцеляться. Ты всегда был лучшим из нас, Грант. И лучшие из нас заслуживают этого.